FUNKAZAN.RU:: Цветок зла расцвел акварелями

Появление в столице почти трех десятков работ в сопровождении самой международной звезды совпадает с ее новыми российскими гастролями, представляющими новый альбом, и предшествует двум концертам в клубе Б1. В песнях и на сцене Мэнсон зрелищно изобличает пороки наших дней, играя элегантно воспроизведенными массовыми страшилками-клише, от стильного Гитлера-эсэсовца до антихриста в колготках и на колодках. А в размытых, трогательных акварелях изображает кошмарные автопортреты, истерзанных маньяками кинозвезд, образы смерти, мульт-персонажей, подруг, цветочки и кошек.

По законам жанра, Мэнсон регулярно возмущает общественное мнение – его первый приезд в Москву сопровождался протестами верующих и переносом концерта. Галеристу Марату Гельману за годы плодотворной деятельности в искусстве и политике уже приписали полный комплект грехов, и выставкой коллеги по имиджу он анекдотически обыгрывает эту ситуацию, а также одновременно входит на территорию сотрудничества с вершками заграничного шоу-бизнеса. До Марата первый ход, правда, сделал Гарри Татинцян, который похожим образом провел показ фотографий с Мадонной, но ее присутствие на вернисаже было таким коротким, что его даже не все заметили. Пропустить появление Мэнсона было невозможно – на улице неуютно, и публике, которая за несколько часов до отказа наполнила все пространство галереи, кроме ожидания кульминации вечера, больше ничего не оставалось. «Цветок зла» вошел в белом гриме и черной фуражке, сопровождаемый новой 20-летней подругой Иван Рэйчел Вуд, быстро прошел в закрытую зону, где и скрывался большую часть времени. Надо сказать, к тому моменту уже ощущалось несоответствие регламента спокойной графической выставки и масштаба личности автора, поражающего все органы чувств, ответственных за восприятие «общества спектакля». Не хватало то ли приветственных речей, то ли музыки Мэнсона. И если бы он просто взял гитару и спел какой-нибудь русский романс с густым американским акцентом, то гарантированно вошел бы в историю искусства. Однако Мэнсон лишь изредка выходил в народ покормить собой многочисленные камеры мобильных телефонов и раздать автографы. И сразу оказывался окружен толпой, угрожающей не столько напором, сколько странной и несвойственной таким обстоятельствам молчаливостью – открытие было строго закрытым, и в зал буквально через форточку сумели просочиться всего несколько аккуратных молоденьких готок.

Но даже в гораздо более спокойной обстановке можно удивиться художественному качеству работ Мэнсона, которые на первый взгляд и по аналогии с творчеством многих других музыкантов могут показаться только выгодным хобби знаменитости. И все это, невзирая на определенную небрежность, с которой они написаны, автоматизм, свойственный возникновению рисунков при телефонном разговоре, а также неизменную банальность «пугающих» образов и приемов. Если автопортрет – то в виде желтой мумии с названием «Больно просыпаться по утрам», если смерть – то довольная своими делами, если герой массовой культуры Супермен – то в качестве демонически-фашистского «Сверхчеловека», если кинозвезда тридцатых – то разрезанная пополам. Бедную Элизабет Шорт воплощала бывшая жена Мэнсона, знаменитая стриптизерша Дита фон Тиз. Свою нынешнюю спутницу, актрису Рэйчел Вуд, Мэнсон снимает в собственном фильме ужасов «Фантасмагория: Видения Льюиса Кэрролла», а на бумаге рисует полураздетой «Алисой из страны Чудес», которая вынимает из разрезанной груди поросенка. Ведь «Алиса» – необыкновенно удобное, беспроигрышное произведение, из которого черпает вдохновение и изощренный философ Жиль Делез, и ребенок с книжкой на ночь, и живописец-сюрреалист, и дизайнер кровавой компьютерной игры. При этом где бы ни проходила выставка Мэнсона, все обязательно отметят искренность, честность, трогательность или наивность этих акварелей. Интересно, что в музыкальной критике также поговаривают о последнем «правдивом» исполнителе.

Объяснением этих парадоксов может оказаться тот факт, что из галереи Гельмана выставка прямиком отправится в легендарное цюрихское «Кабаре Вольтер» – кафе, где в начале 20 века проходили первые в истории выступления дадаистов, прародителей современного искусства в целом. Возможно, это самое удачное место для «Цветов зла». Направление дада отрицало даже манифесты и стремилось преодолеть все условности старого искусства и общества, разрушить иерархии высокого и низкого, серьезного и абсурдного, и, уничтожив эти ценности, перестроить их в принципиально иной художественной конфигурации. Наверное, поэтому Мэнсон может обличить все мировые несправедливости только в форме эстетического эпатажа. Акварели Мэнсона, лирически перебирающие поверхностные образы боли и кошмара, также становятся логичным продолжением его глобального проекта, дадаистического по содержанию и нежно-готического по форме. Своим исполнением они с очевидностью напоминают искусство психиатрических пациентов, которые на пути к излечению проходят занятия арт-терапии, и не могут оцениваться по стандартам «высокого искусства». А суммы от одной до пятидесяти тысяч долларов, которые за них выплачивают, лишь подтверждают русскую народную поговорку: «бабло побеждает зло».

Газета.